Обновляются и храмы, и иконы

Кто-то может подумать, что это чудо. А для Киево-Николаевского Новодевичьего православного монастыря – вполне привычное дело. Этим тут никого не удивишь, как и названием, которое, прямо сказать, не сильно вяжется ни с городом Алатырем,  ни с чувашской землей. Однако женский монастырь носит его уже  без малого четыре века.

Через три года ему исполнится 400 лет. Говорят, что основан он был насельницами из Киева, которые бежали в эти края из разоренного поляками монастыря. Было их 52 человека. Они принесли с собой не только название для вновь созданной обители, но и свой монастырский устав, и уклад жизни.

Как и все русские монастыри, эта обитель пережила и периоды своего расцвета, когда для молитвенных трудов и отдохновения в нее приезжали представительницы царского рода – княжны Романовы, и периоды поругания, когда все ее хозяйственные постройки и храмы были почти полностью уничтожены. Долгие годы советского безбожия на этом месте просто жили люди, особо не задумывающиеся о том, что место это свято. А поэтому для своих нужд возводили сараи, рыли погреба, держали скотину, собак, хранили разный хлам.

Когда в 1994 году монастырь  был передан Русской Православной  Церкви, его надо было восстанавливать  практически с нуля, с вывозки  мусора, которому, по рассказам очевидцев, не было ни конца и ни  края. Правда, надо отдать должное  местной власти, построившей пятиэтажку для тех, кто жил в монастыре, а это ни много, ни мало 30 семей, которые с радостью смогли переселиться в благоустроенное жилье, почти все – в один подъезд. Однако не обошлось без  казуса: один милиционер, уже получив благоустроенную квартиру, никак не хотел отсюда выселяться.

– Говорю: «Почему Вы не выселяетесь, ведь нам-то жить негде», – вспоминает игумения  монастыря мать Елисавета.  – А он: «У меня погреб здесь кирпичом обложен». – Ну, – говорю, – берите с собой хоть кирпич, хоть погреб вместе с кирпичом, как хотите, но только уезжайте. Отвечает: «Я его землей засыплю». – «Засыпайте, нам земля нужна». Потом все-таки пришлось обратиться к начальнику милиции, и он его прямо при мне спрашивает: «Когда освободишь?» – «Сегодня».

Ну вот так, только после вмешательства своего начальства, освободил занимаемую площадь и покинул территорию монастыря этот представитель власти. К тому времени было уже четырнадцать сестер.

Сейчас в монастыре проживают 31 монахиня, три схимницы, две послушницы и несколько человек трудниц. Еще есть одна ученица по имени Ангелина. Ее мать – учительница, часто приезжала в монастырь на соборование, на исповедь и причастие. И все время просила сестер помолиться за дочь, чтобы та пришла в храм. И вот приезжает однажды вместе с ней дочь Ангелина и заявляет: «А я домой больше не поеду».

– Марина, ее мама, подходит: «Матушка, а она не хочет ехать…» Перемолились, говорю. «А что делать-то?» А назад молитвы не берут, – смеется матушка.

Как мать ее ни уговаривала, дочь стояла на своем, и осталась-таки жить при монастыре. Было ей тогда неполных пятнадцать и, проживая в обители, она закончила гимназию.

–  Ее послушание всегда было в храме, на другое она не соглашалась: следила за подсвечниками, мыла полы, помогала старшей церковнице. Три года прошло, и по оценкам она прошла сразу в три университета. Приезжает за ней ее мама (она каждый год на месяц уезжала домой) и я, как обычно, сметанки, медку, маслица, сыра в дорогу ей кладу, а она мне: «Я ведь не у Вас, матушка, остаюсь». – А я: «Ну и хорошо, а это – гостинцы наши, маму угостишь». Уехала, пожила там немного, возвращается: «Матушка, а я все-таки буду на регента учиться». Ну, стали быстренько собирать документы.

Раньше в монастыре жили и другие девочки, поэтому, рассказывает матушка, у них уже проторенная дорожка в духовное училище была. И почти всегда мать Елисавета  сама возила туда своих воспитанниц. А Ангелина поехала одна – не побоялась. И поступила. Сейчас учится в Нижегородском духовном училище на регента, еще два года осталось ей до окончания.

В женском монастыре – очень хороший хор. Замечательные мастерицы- золотошвейки есть, имеется швейная мастерская. Матушка Елисавета тоже умеет и шить, и вышивать, и вязать, хотя по своей мирской профессии  она врач. Спрашиваю, приходится ли в монастыре заниматься врачебной практикой.

– Да все время, – отвечает. –  Ведь нашей самой старшей из сестер 96 лет, и она еще ничего,  слава Богу, сестрички за ней ухаживают. Еще у нас есть бывшая акробатка, ей 91 год, она прошла всю войну в труппе лилипутов. Помимо того она была еще и конферансье. Закончилась война, они перешли нашу границу и остановились в одной гостинице с комсоставом в ожидании, когда их развезут по всем уголкам СССР. И вот она выходит со своего номера (а она маленькая была, всего 90 сантиметров), а навстречу ей будущий святитель Лука (Войно-Ясенецкий) и говорит: «Ты что здесь делаешь? Тебе здесь не место, ты монахиня, убегай!» И в ту же ночь она убежала. Товарными поездами, как могла, добралась до Саратова (сама она оттуда) и там узнала, что ее везде ищут, так как она была весьма известной артисткой (в миру Мария Ивановна Романова). И опять товарняками перебралась в Казахстан, где была община во главе  с бывшим там в ссылке архимандритом Кириллом, человеком очень высокой духовности. Потом его перевели  в Ригу – и она за ним. Она постоянно молилась: «Матерь Божия, помоги мне вырасти, и я буду монахиней». И вот по молитвам Божией Матери рост ее увеличился на 50 сантиметров и стала метр сорок, ноги выросли и сейчас она носит 33-34 размер. А прежние маленькие туфельки хранятся у нее до сих пор.

Прямо сказочная история какая-то…

– Да. Это было до пострига. А постриг она приняла более  40 лет назад.

И более десяти лет назад героиня этой удивительной истории живет здесь, в Николаевском женском монастыре города Алатыря.

А Вы сами откуда, как оказались здесь? – интересуюсь у матушки игумении.

– Я родом с Ульяновской области, а всю сознательную жизнь прожила в Уфе, где работала врачом-терапевтом и педиатром. Последняя моя работа была в горздраве. Но все время втихаря ходила в храм. Валенки надену, шубу – меня и не узнаешь (улыбается). А здесь жила моей бабушки родная сестра.

Было это еще до революции. После женитьбы прадед матушки Елисаветы дал обет, что первого своего ребенка отдаст Господу, а остальных – в мир. И вот первой родилась девочка, которую назвали Пелагеей. К сожалению, ее монашеское имя осталось в тайне, потому что доживать свой век ей пришлось уже далеко за пределами монастыря, и родным она запомнилась как баба Поля.

– В 15 лет ее привезли сюда (в Алатырский женский монастырь – прим. ред.), 50 лет она прожила здесь и все время пекла просфоры, – рассказывает мать Елизавета. – А когда разогнали монастырь, ей было 65 лет, и она пешком пришла в родительский дом под Ульяновском, где ее «раскулачили». Хотя чего там было брать? Но взяли иконы, которые были дома, и те, что дали ей на хранение  из монастыря, да книги. Пришли разрубили их и прямо в доме сожгли. А всю утварь, постель, посуду забрали и унесли. Свои же это сделали, соседи. Когда я приехала сюда, то впервые батюшке Иерониму рассказала, что у нас в роду была монахиня. Об этом я узнала еще в три года, но мне тогда сказали, чтобы никому не говорила, и я молчала. А моя сестра Исидора (монахиня, проживает в сестринской общине при Свято-Троицком мужском монастыре – прим. ред.) намного раньше сюда приехала, как услышала, так прямо фейерверк устроила: «А почему я не знала?» – А я ей: «А ты не спрашивала». А как скажу, ведь дала обещание?

Какие у Вас были послушания?

– Все прошла, начиная от туалетов. Работала в просфорне… Потом, после пострига, меня послали на уборку зерна в другую епархию. Я только: «Батюшка, благословите».

В августе этого года исполнилось ровно пятнадцать лет, как матушка Елисавета возглавила монастырь. Она стала третьей игуменией постсоветского времени.

– Сначала была мать Агния три года, потом около трех лет – мать Тавифа. Святейший Патриарх Алексий II был здесь 8 июля 2001 года, а меня назначили месяц спустя, 8 августа.

Игуменское послушание было для матушки Елисаветы полной неожиданностью. Известие это застало ее на подворье, где она в то время работала, и как узнала, расплакалась – страшно стало. Закрылась в келье, думает: «Не поеду – и все». Но послушание есть послушание. И для монаха, будь то мужчина или женщина, оно превыше всего.

Сегодня только диву даешься: какой монастырь восстановили! Два замечательных белокаменных храма – Вознесенский с тремя приделами – Вознесенским, во имя святителя Тихона Задонского и великомученика Пантелеимона, и Покровский, а также из руин поднявшаяся колокольня, просторные общежитие и богадельня, обширная библиотека. Вся территория устелена плиткой, засажена цветами. Красиво!

Но, как и в первые годы своего игуменства, мать Елисавета в заботах: еще четыре дома на монастырской территории не выселенных осталось, и когда это произойдет, неизвестно – жильцы противятся, хотя большинство их здесь не живет постоянно, дома закрыты. Раньше все монастырские строения были белые, как и белокаменные храмы, а эти только вид портят.

Уже подходит к концу реконструкция Покровского храма – три года трудов. Сменили фундамент, пол, доски которого все сгнили. Теперь пол каменный – гранит и мрамор с Урала привезли. Очень много лепнины – удивительны по своей красоте виноградные гроздья.

«Пять с половиной миллионов только на иконостас надо», – переживает матушка. Зато очень радуется полам: «Мрамор – он же пульсирует, дышит». Рассказывает, что за последние восемь с лишним лет  восемь икон на дереве у них обновились, и все они будут находиться в обновленном Покровском храме.

– Такое вот чудо: целитель Пантелеимон обновлялся восемь лет, Илия пророк – восемь с половиной лет, он во весь рост стоит босый на песке, рядом кипарис и ворон, которого кормит с руки. Все обновилось!

Когда монастырь открывался, люди приносили просто черные доски, и вот лики открылись…

Мы беседуем в здании гостиницы, которая была построена княгиней Натальей Алексеевной Оболенской для себя, она любила бывать в обители. А рядом с матушкой – Богородичная икона, ее тоже принесли местные жители. Рассказывает, что была икона вся скомкана, не поймешь, что на ней. Но  все-таки восстановить удалось. Оказалось, что это – Каплуновский образ Матери Божией. Именно с этой иконой Петр I одержал победу под Полтавой.

И она очень дорога матушке Елисавете.

Анна ПАНИНА

Фото Сергея ПЕТРОВА

Публикация подготовлена в рамках проекта, получившего грант Международного конкурса «Православная инициатива 2016-2017»

145 фото »